Не стало великого артиста, режиссера, автора, Человека.
Прочтите, пожалуйста, публикацию из блога в ЖЖ Иосифа Леонидовича Райхельгауза:
«С утра звонят корреспонденты разных радиостанций, телекомпаний, и молодые бодрые голоса спрашивают «Как себя чувствовал Сергей Юрьевич в последние дни своей жизни?»… Ощущение, что они при этом на всякий случай смотрят на экран гаджета, чтобы не перепутать имя… Знают ли они вообще, кто такой Сергей Юрьевич Юрский?
Для меня как для многих людей театра, да и вообще поколений, близких к моему, Юрский – это не просто часть профессии, это часть жизни, мировоззрения.
Когда-то меня выгнали из Ленинградского института театра и кино. Был в отчаянье. Меня утешали: Сергея Юрского тоже выгоняли, не принимали, а вот он какие роли играет в БДТ… И я отправился в БДТ, стал там рабочим сцены – чтобы увидеть Юрского. И утром или днем ставил те декорации, в которых вечером играл Юрский. Спектакль «Идиот», где Сергей Юрьевич играл роль Фердыщенко в потрясающем ансамбле во главе с Иннокентием Смоктуновским, в постановке Георгия Товстоногова. Не забыть, как мы, рабочие сцены, проклиная режиссера и художника таскали на себе 32 тяжелейшие колонны для «Горя от ума». А Юрский, приходивший за несколько часов до спектакля, сновал по сцене, путаясь под ногами монтировщиков, а потом сидел один в гримерке. Было понятно, что он сознательно делает это, набирая невиданную энергию, с которой потом выходил на сцену в образе Чацкого и глядя куда-то в 4-й ярус говорил:
Теперь пускай из нас один, Из молодых людей, найдется – враг исканий, Не требуя ни мест, ни повышенья в чин, В науки он вперит ум, алчущий познаний; Или в душе его сам бог возбудит жар К искусствам творческим, высоким и прекрасным, – Они тотчас: разбой! пожар!
И было ясно: если имеет смысл заниматься режиссурой, театром, культурой в принципе, то нужно ориентироваться только на такой уровень и объем.
Мне очень посчастливилось 40 лет назад на ТВ по сценарию Виктора Славкина снять фильм «Картина» с Сергеем Юрским в главной роли. Но даже будучи режиссером этого фильма, постичь, как Юрский играет, не в состоянии. С «Картиной» связана одна история, которая много говорит о личности Сергея Юрьевича. Фильм был представлен на конкурс телефильмов в Чехословакии и получил Гран-при. На вручение премии меня не выпустили (я тогда еще был «невыездным»), предложили поехать Юрскому. Но он категорически отказался: премию должен получать режиссер.
Сергей Юрьевич играл много моноспектаклей — по Бабелю, Хармсу, Жванецкому, Олеше, Зощенко. Невероятный моноспектакль «Евгений Онегин». Это всегда был диалог с автором, предельно уважительный и, тем не менее, на равных. Когда он входил на чью-то территорию, возникало ощущение, что это его территория. Всегда был в контексте времени. Когда о политике, о ситуации в стране говорил Юрский, было понятно, что это буквально часть его жизни. Жизнь, которую он пытается улучшить, осознать и поднять. Он знал невероятное количество текстов. Читал их так, что не оставляло сомнений: это рождено прямо сейчас и прожито лично им.
«Школа современной пьесы» во многом театр Сергея Юрского. Спектакль «Стулья» по Эжену Ионеско он поставил и играл так, что многим впервые стала понятна драматургия театра абсурда. Абсурд нашей жизни Юрский мотивировал и присваивал. И, кстати, он сам перевел эту пьесу, да так, что специалисты не верили, что этот перевод сделал артист и режиссер.
Грандиозная у него была мистификация с драматургом Вацетисом. Он так придумал его, так проработал детали биографии этого вымышленного литератора, что в его реальность верили абсолютно все. Даже театральный критик Наталья Анатольевна Крымова не сомневалась в его существовании.
Ну и, конечно, одна из самых мощных работ Сергея Юрьевича – «Ужин с товарищем Сталиным». Иногда думаю, что, если бы вместо истерических криков, несущихся с экранов телевизоров, показали бы этот отснятый, кстати говоря, телеканалом «Культура» спектакль, это было бы намного полезнее для осмысления нашей трагической истории. Там была величайшая режиссерская находка – первый акт он играл без грима. И постепенно добавлял детали, на наших глазах превращаясь в узнаваемый образ. Весь антракт Юрскому делали портретный грим Сталина, и во втором акте на сцену выходил настоящий Иосиф Виссарионович. И был понятен весь этот феномен.
Накануне открытия нашего театра я Сергею Юревичу позвонил, чтобы пригласить его. Он подробнейшим образом расспрашивал – как изменился большой зал, в котором он сыграл столько спектаклей. Какая там теперь механика, какие технические возможности появились. Было полное ощущение что он готов к работе.
Я просил его прийти 25 января на открытие. Но он ответил: «Лежу в больнице, не встаю с кровати, даже не шевелюсь. Но потом приду непременно.»
Однажды играли «Стулья». Перед началом на сцену вышел Сергей Юрьевич и сказал: «Сегодня умер Виктор Ильченко. Если можно, мы не сразу начнем играть. Помолчим минуту.» В зал вернули свет. Сергей Юрьевич стоял на сцене и вглядывался в лица зрителей. А они также молча смотрели на него.
Сегодня перед началом спектакля в Берлине мы тоже помолчим.»
